Моя понимать - Страница 135

135

Куда?! Куда еще больше денег самой могущественной корпорации мира?! Зачем?!

Димка вспомнил свои рассуждения о различии между деловым человеком и бизнесменом. Что деловой человек не имеет ограничений в росте, а бизнесмен – имеет. Оказывается, он ошибся.

Человеческая жадность пределов не имеет.

Понятно, почему РОК не захотела связываться с Российской Федерацией. Технологии мира декабристов были слишком близки к технологиям Земли, не удалось бы им продать штамповку втридорога или то, что покупатели не смогут повторить.

Все, все, что творили пришельцы в мире Свет, все было направлено на обеспечение возможно большего числа потенциальных покупателей.

Революция? Свобода, равенство, братство? Три ха-ха! Та свобода, которую принесли «освободители», нужна была только для одного: чтобы все имели одинаковые права и возможности покупать, покупать и покупать. Если бы нужную прибыль обеспечивала не свобода, а тоталитаризм и рабовладение – РОК принесла бы сюда их.

Даже ролик на трофейном ноутбуке и тот… Димка вспомнил сюжеты. Казалось бы, обычные сюжеты о счастливой жизни свободной страны. А присмотришься…

Одежда людей на улице, яркая, красивая.

Ювелирные украшения, как бы случайно показанные в магазине.

Часы на руке мужчины.

Телевизор.

Ноутбук.

Самолет.

Автомобиль.

Ролик просто кричал: «Выбери нас! Выбери свободу! И все эти красивые вещи станут твоими!»

Не просто ролик. Реклама.

– Господин… э… Хыгр, – окликнул Димку Локтев, когда допрос закончился и его собрались отвести в комнату.

– Хыррр?

– Можно с вами поговорить?

– Можно, – не дожидаясь перевода, произнес господин Шарль. То ли он понял вопрос по интонации, то ли уже немного понимал русский язык. – Пусть поговорит.

Похоже, господин Шарль понял не только вопрос, но и причину разговора. В отличие от одного тупого яггая. Димка искренне не понимал, что хочет попросить у него Локтев. Ну не побег же устроить.

– Господин Хыгр… – Локтев осторожно дотронулся до Димкиного рукава. Отдернул руку. – Вы ведь русский.

– Хыррр.

– Господин Хыгр, я не был в вашем мире, но видел материалы оттуда. Нищая, разграбленная, проигравшая войну страна. Разве это место для такого человека, как вы? Я общался с вами и вижу, что вы умны, образованны, вы настоящий человек. Хотите – перебирайтесь в наш мир, а?

Другая Россия. Огромная, могучая, сильная, страна со счастливыми, богатыми, довольными жизнью людьми. Это ведь даже предательством не будет – перебраться из России в Россию, правда? Кому не захочется жить в другой России, России – мечте каждого современного россиянина? Скажи «да» – и она твоя. Вот только…

Не слишком ли бесплатный сыр предлагают ему?

«ЧТО Я ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ?»

– Помогите мне с дочерью выбраться отсюда, помогите вернуться на Землю – и я замолвлю за вас слово. Мы сможем превратить вас обратно в человека, я дам вам денег, сколько хотите, только помогите мне…

Димка широко повел рукой. Он не сказал ни слова, но Локтев его понял:

– Все эти люди? Кто они вам? Дикари, варвары, отсталый народец. Они же не русские, вы им ничем не обязаны. Помогите мне. Мне.

Димка смотрел в глаза горячечно шепчущего Локтева и видел в них плохо скрываемое презрение.

Презрение к этому огромному лохматому чудовищу, типичному дикарю, презрение к жителю ослабевшей, полуразвалившейся России, презрение богатого – к бедному.

Жители России в мире декабристов слишком привыкли быть самыми сильными. Они забыли, что самый сильный не значит самый правый. Они настолько привыкли к этому, что даже не задумываются, предлагая сделать подлость. Они считают, что подлость – это правильно. Как там у готтентотов: «Если сосед украл у меня корову – это плохо. Если я украл корову у соседа – это хорошо». Считать себя цивилизованными людьми и жить по дикарской этике, по волчьим законам…

Кто из нас двоих дикарь, господин Локтев?

– Помоги мне, – уже чуть не кричал Локтев. – Ты же русский человек!

Димка молча смотрел на него. Может ли человек, предлагающий предать твоих друзей, быть русским? Когда эти русские забыли о том, что значит быть человеком.

Димка набросал несколько слов на листке из блокнота. Пальцы дернулись, как будто хотели скомкать бумажку и бросить в лицо собеседнику. Но Димка сдержался. Он протянул листок Локтеву и вышел.

Тот вытер платком вспотевшую лысину и прочитал написанное:

«Я – РУССКИЙ. И Я – ЧЕЛОВЕК. А ВОТ НАСЧЕТ ТЕБЯ – СОМНЕВАЮСЬ».

Димка тронул другие обручи на трубе, те, что устанавливали расу. Они не шелохнулись. На Земле жила только одна раса.

Люди. Хумансы. Если угодно.

«Хорошо, что все люди принадлежат к одной расе… в смысле к одному виду. А то настроил бы не тот код и вышел негром. Или китайцем».

– Собираешься уходить? – послышался из-за спины тихий голос.

Флоранс. Непривычно серьезная и тихая. Где та веселая зомбяшка, которая влюбилась в волосатого яггая? Димка вздохнул.

Как разделить сердце пополам, между тем и этим миром? Там – родные, здесь – друзья. Там – Родина, здесь – Флоранс.

– Ты уходи, – прошептала, прижавшись к Димкиной груди, зомбяшка. – Я же все понимаю. Уходи. Возвращайся к себе, в свой мир…

Она всхлипнула и выбежала из комнаты, чуть не сбив с ног вошедшего господина Шарля.

Чем хорош бывший начальник особого сыска: он не задает вопросов, ответы на которые может угадать и так. Он не спросил, что говорил Димке Локтев, не спросил, что он ответил, и не поинтересовался, почему ответ был именно таким. Умный господин Шарль все понял сам.

135